Know your stuff
12.10.2009 в 12:31
Пишет Crazy Sage:Это прекрасно
Обитаемый мозг
Сценарий высокобюджетного короткометражного фильма с элементами фантастики, мюзикла и социальной драмы
На экране — тропический остров. Посреди острова стоит кресло, перед креслом письменный стол, между ними находится актер Джигарханян, который как бы изображает Бога. Лукавой улыбкой он дает зрителю понять, что все это — не взаправду.
Бодрый голос за кадром: А это — Рай. Здесь так хорошо, что даже я никому не могу испортить настроение. Именно здесь живет Бог, которому все уже давно (бииииип)…
Бог (зевая): Адама! Поди суданама!
Из кустов появляется Гоша Куценко. Он улыбается. Звучит веселая современная музыка.
Бог (глядя в камеру): Севодинама мы будема филиму показыватинама…
Камера испуганно отлетает, летит все дальше и дальше, Бог вместе с островом уменьшаются до неразличимой точки. Гоша Куценко улыбается. Рай как бы растворяется среди звезд, среди которых как бы появляется титр:
ОБИТАЕМЫЙ МОЗГОБИТАЕМЫЙ МОЗГ
Титр как бы превращается в такую загадочную туманность, к которой медленно подлетает звездолет в форме корабля «Титаник», царствие ему небесное. Звучит тревожная музыка.
Эпизод первый. Знакомство
Кабина корабля. В центре (крупным планом) — большой деревянный штурвал. Рядом в шезлонге лежит Гоша Куценко и улыбается.
Другой голос за кадром: Внучёк! Внучё-о-о-к! Куда ты девал сокровища невинно убиенного тобою дедушки?
Гоша Куценко улыбается.
Бог (внезапно появляясь в зоне сурдопереводчика): Вот так и началась наша история. Давным-давно, в одной весьма пластилиновой местности…
Звучит тревожная музыка. Бог исчезает из кадра, причем навсегда.
К космическому кораблю со всех сторон подлетают айсберги. Корабль не выдерживает напора и срочно идет на посадку. В кадре внезапно появляется планета. Корабль плавно садится посреди пустыни, айсберги рушатся вокруг него, поднимая горы песка. Но наш герой уже не внутри. Гоша Куценко стоит на холме и не видит, как за его спиной самый большой айсберг разносит корабль в труху. Он смотрит вниз, где как раз идет какая-то потасовка.
Сражаются два отряда, каждый состоит примерно из двухсот пятидесяти человек (массовка, рендер). В одном отряде все одеты в ярко-красные косоворотки, подпоясаны черными кожаными ремнями, за которые заткнуты большие железные наганы. Это Красные. Лица их простонародны, повадки безобразны. У всех растрепанные кудрявые чубы выбиваются из-под засаленных картузов. Им противостоят Белые — скромные интеллигентные мужчины в ослепительно-белых адмиральских мундирах с золотыми эполетами. На руках у них — белые шелковые перчатки, в руках — сабли, в глазах — 1) гордость за Отчизну, 2) предчувствие разлуки с Отчизной, 3) неизбывная тоска по Отчизне и 4) холодная ярость. (Монтажеру: эмоции можно показать на экране, разделенном на четыре области крестом, Гринуэй-стайл).
Во главе первого отряда — Ванька, нетрезвый и разгоряченный (актер Гармаш). Во главе второго — Колчакъ, сосредоточенный и мрачный (актер Бондарчук-младший).
Звучит музыка битвы.
Один из Белых (тревожно): Колчакъ! Колчакъ! Неужели мы так и поляжем здесь, в этих чуждым наших сердцах… тьфу ты… нашим сердцам равнинам?!
Колчакъ (отмахиваясь саблей от троих Красных): Нетъ!
Первый голос за кадром: Гоша Куценко был образованным юношей и сразу понял, куда попал. Это было славное прошлое его страны. И конечно же, он сердцем почуял, на чьей стороне должен быть в этом бою.
Гоша Куценко улыбкой бежит битву.
Гоша Куценко (с улыбкой): Йобана мааааать!!! (запоздалый бииииип)
Ванька (прочувствованно): Врешь — не возьмешь! Где наша не пропадала! Трем смертям не бывать! Семь раз отмерь! Не уловивши бела лебедя да кушаешь! Покатаюся, поваляюся!
Внезапно Ванька обрывает монолог, выхватывает из-за пазухи баян и начинает голосом актера Боярского петь песню «Полковник Васин» группы «Аквариум». Бойцы обоих отрядов как бы замирают на время композиции, а в кадре начинают проноситься их мечты о будущем, оформленные в анимационном стиле аниматора Татарского. Красные мечтают с мрачным красноватым оттенком, Белые — со светлым беловатым. К концу песни все их мечты как бы сливаются в символический Ин-Янь, который, закрутившись спиралью, взрывается фейерверком. Бойцы отмирают и продолжают сражение.
Колчакъ (заметив Гошу Куценко): Хэлло! Ю фром зэт сайд?
Гоша Куценко (улыбаясь): Ай эм фром хере! (Показывает.) Футюр! Ля Рюсс! Ферштеен?
Колчакъ и Гоша Куценко пытаются знаками продемонстрировать друг другу, что они родом из одной страны. Битва кипит вокруг них с таким расчетом, чтобы у них было время и пространство для объяснений.
На заднем плане таковая атака переходит в авиационный налет, но это не касается наших героев. Белые тем временем гонят Красных за край экрана, те обещают вернуться. Ванька отступает с гордостью, но и с некоторой пьяной развязностью, обещающей скорую встречу.
Колчакъ и Гоша Куценко наконец нашли общий язык и теперь сидят выпивают на вершине бархана. Перед ними разложена вышитая скатерть, на которой умелой рукой расставлены хрустальные плошки с закусками. (Марку водки уточнить у продюсера.)
Колчакъ (в очередной раз заметив Гошу Куценко): А што, паря, вот бы сейчас девку хорошую али двух? Ить как у нас говорят в России: если баба есть в дому, значит есть ее кому!
Гоша Куценко (со скромной улыбкой): А меня Гоша зовут. А вас?
Колчакъ: А меня не зовут, я сам прихожу.
Смех за кадром.
Внезапно в кадр входит женщина (актриса Литвинова). На ней вызывающе скромное вечернее платье с красивыми оборками по нижнему краю. Это Мария, будущая жена Гоши Куценко, живущая в другом времени, но случайно попавшая в начало фильма. Колчакъ не видит Марию, Гоша Куценко тоже не видит, а зритель видит.
Мария (в камеру, ломая руки): Гошенька… Прости меня, дуру грешную… Ребеночек у нас будет, а может быть, даже два. Я давеча к доктору ходила, потом в сберкассу… потом и не помню уж, куда, но только чувствую: сердечко-то мое девичье вот так: стук-стук, стук-стук, вот ровно дятел какой. (Смех за кадром.) А вот еще виделось мне, что ты в другом от меня времени, и что грозит тебе там гибель неминучая… И вот я тебе подарок принесла, чтобы ты мог говорить со мной, мобильник называется. (Показывает. Марку телефона и оператора уточнить у продюсера.) Ты со мной говори, говори, милый, а я… (Внезапно исчезает. Мобильник остается лежать на песке.)
Гоша Куценко (улыбаясь): Вот ведь наваждение… Друг Колчакъ, ты ль видел это? (Поднимает мобильник.) Чу! Телефон! (Нажимает кнопку, раздается звонок.) Алё?
Мария (сквозь треск помех): Милый!.. (Пропадает.)
Знакомый голос за кадром: Наш герой влюбился в эту женщину с первого слуха… (Смех за кадром.) взгляда… (Смех за кадром.) короче, он понял, что ему не судьба без нее жить. И тогда он решил, что найдет ее, чего бы ему это ни стоило.
Звучит песня Киркорова «Зайка моя» в исполнении краснознаменного хора Советской Армии. Гоша Куценко в аллегорической пантомиме демонстрирует Колчаку, что тот должен отправиться с ним на поиски любимой, которая живет в другом времени. Кордебалет из поверженных Красных и здравствующих Белых подтверждает его слова танцем.
Музыка смолкает, и герои, обнявшись, уходят вдаль, где свершается величественный восход солнца — символическая заря тоталитаризма.
Эпизод второй. Время террора
Кремлевский кабинет. Ночь. Под голой электрической лампочкой на деревянном табурете сидит Сталин (актер Ургант-старший) и что-то быстро пишет на бумаге, разложенной на колене. Сталин одет в серую шинель, во рту у него — страшная курительная трубка, лицо его выражает коварство и злонравие. (Крупный план.) Зритель видит бумагу: это приказ о массовых расстрелах. Звучат крики и стоны невинно убиенных, замаскированные под гимн СССР.
Раздается медленный стук в дверь.
Сталин (вынимая изо рта страшную трубку): Войдите, товарищ Берия.
Входит Берия (актер Пельш). Черты его лица не опознаются, все затмевает жуткий блеск круглых очков. Берия одет в серую шинель и всей повадкой своею выражает коварство и злонравие. Говорит тихим леденящим голосом. Под его ногами непрерывно скрипит паркет, даже когда Берия спокойно стоит.
Берия (потирая потные ладони ручек): Мессир, Мария понесла… иль понесет… неважно, впрочем. (Хоровой вздох за кадром.) А важно то, что к ней из глубины веков идут на выручку два отморозка, два злодея: Колчакъ, чье имя ненавистно мне и тот, другой; прозвание его я не решусь произнести в Кремле. А тут еще война некстати.
Титр (кровавые цифры во весь экран): «22.06.1941, 5:40 AM».
Сталин: Какая неприятность.
Голос Марии за кадром: Ироды!
Сталин торопливо крестится, очки Берии нехорошо сверкают.
Сталин: А с кем воюем?
Берия: Известно с кем — с Германией, мессир. Вы что же, сводок наших не читали?..
Сталин: А, ну да. Ладно, тогда всех вот этих (Потрясает подписанной бумагой.) — не на расстрел, а на фронт. А тех двоих — найти и обезвредить.
Берия: Извольте-с. (Берет бумагу, удаляется.)
Сталин задумчиво засовывает страшную трубку в рот, встает с табуретки и подходит к окну. Камера перемещается вслед за ним, и зритель как бы его глазами видит, что на Красной площади уже рассвело. По ней нескончаемой вереницей движутся плохо одетые люди с мотыгами и палками в руках. Люди понуро глядят в землю; их погоняют сытые лоснящиеся всадники в буденовках и с наганами; это Энкаведешники. В руках у некоторых из невольников транспаранты: «Ура», «За Родину», «За Сталина», «На Берлин». Звучит грозная торжественная музыка, переходящая в стоны, всхлипы и орудийные выстрелы.
Камера приближается к толпе и в кадре появляются два человека, резко отличающиеся от прочих. Это Колчакъ и Гоша Куценко. Колчакъ по-прежнему в белом мундире, голова его перевязана тряпицей. Гоша Куценко одет в серую шинель, из кармана которой высовывается мобильник. В руке у него ружье.
Гоша Куценко (улыбаясь): Связь тут ни к черту. Третий день не могу дозвониться. Мы кстати где сейчас?
Колчакъ (флегматично): Говорят, сорок первый.
Гоша Куценко что-то лихорадочно считает в уме, шевеля губами.
Гоша Куценко (яростно улыбаясь, страшно кричит): А! А! Война! Репрессии! Сталин!
За кадром раздается демонический хохот, люди вокруг наших героев шарахаются в стороны.
Гоша Куценко (успокоившись, с улыбкой): А ведь Мария предупреждала меня, что здесь нас могут убить. Колчакъ! Колчакъ! А что, если это МЫ убьем Сталина и освободим народы? Вот у меня и ружье есть. Тогда история изменится, и Пророчество не сбудется, и мы с Марией сможем…
Голос Марии за кадром: Сможем, милый, сможем…
Колчакъ: Я сильно сомневаюсь в этом. Свойства пространственно-временного континуума таковы, что…
Колчакъ выхватывает из-за пазухи гитару и исполняет песню Меладзе «В середине лета». Массовка танцует. Прячась за танцующими, к героям приближаются конные Энкаведешники. К концу песни герои полностью окружены.
1-й Энкаведешник: Энки видит!
2-й Энкаведешник: Энки знает!
3-й Энкаведешник: Энки спуску не дает!
Энкаведешники хватают наших героев и вяжут их толстыми грязными веревками. Гоша Куценко отбивается, расшвыривая противников при помощи тайных боевых приемов. Слышны: крики дерущихся, хруст ломающихся костей и бодрая современная музыка. (Монтажеру: драку нарезать фрагментами по 0,5 секунды.) В окно за этой сценой задумчиво наблюдает Сталин.
Внезапно Гоша Куценко видит Сталина. Лицо Гоши озаряет светлая детская улыбка; он хватает ружье и стреляет в ненавистное рябое лицо. Слоу-тайм: медленный пролет дроби над Красной площадью. Голоса и шумы понижаются и звучат гулко и загадочно. Дробь долетает до окна (время восстанавливается) и рикошетит от бронированного стекла.
Колчакъ (страшно кричит): А я ведь тебя предупреждал, дура!..
Голос Марии за кадром: Милый!..
Энкаведешники нехорошо скалятся. Сталин курит. Гоша Куценко с безвольной улыбкой сидит на земле. Колчакъ стоит в нелепой позе, олицетворяя поруганную предусмотрительность. Внезапно свет в кадре мигает и вместо солнечного становится светом холодных люминесцентных ламп. Зритель видит, что Кремль как бы изображен на холсте, нарисованный Сталин вовсе не страшен, а массовка вокруг — всего лишь грубые компьютерные модели.
Гоша Куценко (с испуганной улыбкой): Где мы, Колчакъ?
Колчакъ: Забей, друг. Мы в твоей голове. В твоей голове. В твоей голове. В твоей голове. (Эта фраза повторяется и повторяется, постепенно затихая.)
На лице Гоши Куценко сквозь улыбку начинает просвечивать понимание. Но тут свет окончательно гаснет, и зритель некоторое время наблюдает лишь черный экран. Слышны тяжелое дыхание Гоши Куценко и частый глухой стук его сердца.
Эпизод третий. Время любви
Свет медленно разгорается. Колчакъ и Гоша Куценко находятся на опушке леса. Раннее лето. Поют птицы, вдалеке журчит ручей, играет музыка в стиле New Age. Рядом на траве спит женщина. Это Мария. Она заметно беременна.
Колчакъ (с отвращением): Ты опять переместился, зараза.
Звонит телефон. Мария спросонок начинает шарить вокруг рукой. Гоша Куценко, улыбаясь, с любовью смотрит на нее. Наконец Мария находит трубку.
Мария: Алё?.. Милый…
Гоша Куценко вскакивает на ноги.
Гоша Куценко (с ошарашенной улыбкой): Какой еще милый? Я же здесь! Мария! Мария! Проснись! У нас будет ребенок!
Он выхватывает у Марии телефон и яростно топчет его ногой. Колчакъ смотрит на него со все возрастающим омерзением. Мария плачет. Внезапно из-за дуба выходит человек шляпе и темных очках. Это Колдун (актер Мерзликин). Он ведет за руку маленького испуганного мальчика, который все время дрожит и оглядывается.
Колдун (таинственно): Я вижу, у вас семейные проблемы.
Колчакъ: А вы, собственно?..
Колдун: Я — лекарь душ! (Запахивает воображаемый плащ. Мальчик сжимается.) Вот у них — проблемы. Я их решу. Все просто, мой белогвардейский друг. (Обращается к Гоше Куценко.) Вам не хватает взаимопонимания с женой. А все потому, что вы — не она. (Смех за кадром.) Но это ничего. Я сделаю так, чтобы вы познали друг руга полностью.
Колдун вздевает вверх руки. В одной руке продолжает болтаться потерявший сознание ребенок. Раздается мощный немузыкальный аккорд, и все затягивается дымом.
Когда дым рассеивается, зрители видят мертвого Колчака. Он погиб за Родину. (Всхлипы за кадром.) Гоша Куценко и Мария неподвижно лежат на траве. Две рядом стоящие сосны как-то неестественно трясутся и раскачиваются. Собственно, теперь сосны — это наши герои, а в телах Гоши и Марии находятся души деревьев, не слишком любознательные.
Колдун (бросая ребенка на землю): Ну вот, голубчики. Постоите тут, в лесочке, лет пятьдесят, узнаете, почем фунт лиха в базарный день! А? Каково?!
Делает странный жест рукой, тела Гоши Куценко и Марии исчезают, ребенок тоже исчезает, вслед за ними исчезает и сам Колдун.
Звучит пронзительная печальная мелодия. В кадре остаются только две сосны. Они отчаянно скрипят и тянут друг к другу ветви. Одна из сосен заметно беременна.
Эпизод четвертый. В больнице
Операционная. На столе разложен Гоша Куценко с обритым и вскрытым черепом. Его мозг пульсирует и дрожит. Рядом стоит Доктор Хаус (актер Лори) и суетятся какие-то невнятные люди в белых халатах. В руке у Доктора Хауса трость с набалдашником в виде собачьей головы.
Доктор Хаус: Интересный случай. Похоже, мозг больного прямо-таки переполнен кашей из отрывочных сведений и непереваренных данных. В нем обитают чудовища, потому что разум его спит. (Задумчиво тычет тростью в открытый мозг. Ноги и руки Гоши Куценко конвульсивно дергаются.) Вот. Спит и не хочет просыпаться. (Тычет сильнее.)
Гоша Куценко открывает глаза, улыбается и страшно кричит. Крупным планом — его рот. Внезапно крик прерывается и рот со стуком захлопывается. Гоша Куценко умирает. Вместе с ним символически умирает отечественный кинематограф.
Доктор Хаус: Коллеги! Мы его потеряли.
Доктор Хаус выхватывает из-за границы кадра пианино, садится за него и начинает играть и петь песню Псоя Короленко «Боженька-Божок». Вначале он поет один, но затем к нему присоединяется хор из врачей, потом подключаются Красные, Белые, Энкаведешники, а также хиппи, панки, гопники, эмо и завсегдатаи сайта Упячка.ру. Хор их грохочет, заполняя все пространство кинозала, по экрану летает обнаженная Мария верхом на Берии и яростно хохочет. Все они — и Мария, и Берия, и даже Доктор Хаус — заметно беременны.
Титры
(c)перто с ЖЖ mcdowns
URL записиОбитаемый мозг
Сценарий высокобюджетного короткометражного фильма с элементами фантастики, мюзикла и социальной драмы
На экране — тропический остров. Посреди острова стоит кресло, перед креслом письменный стол, между ними находится актер Джигарханян, который как бы изображает Бога. Лукавой улыбкой он дает зрителю понять, что все это — не взаправду.
Бодрый голос за кадром: А это — Рай. Здесь так хорошо, что даже я никому не могу испортить настроение. Именно здесь живет Бог, которому все уже давно (бииииип)…
Бог (зевая): Адама! Поди суданама!
Из кустов появляется Гоша Куценко. Он улыбается. Звучит веселая современная музыка.
Бог (глядя в камеру): Севодинама мы будема филиму показыватинама…
Камера испуганно отлетает, летит все дальше и дальше, Бог вместе с островом уменьшаются до неразличимой точки. Гоша Куценко улыбается. Рай как бы растворяется среди звезд, среди которых как бы появляется титр:
ОБИТАЕМЫЙ МОЗГОБИТАЕМЫЙ МОЗГ
Титр как бы превращается в такую загадочную туманность, к которой медленно подлетает звездолет в форме корабля «Титаник», царствие ему небесное. Звучит тревожная музыка.
Эпизод первый. Знакомство
Кабина корабля. В центре (крупным планом) — большой деревянный штурвал. Рядом в шезлонге лежит Гоша Куценко и улыбается.
Другой голос за кадром: Внучёк! Внучё-о-о-к! Куда ты девал сокровища невинно убиенного тобою дедушки?
Гоша Куценко улыбается.
Бог (внезапно появляясь в зоне сурдопереводчика): Вот так и началась наша история. Давным-давно, в одной весьма пластилиновой местности…
Звучит тревожная музыка. Бог исчезает из кадра, причем навсегда.
К космическому кораблю со всех сторон подлетают айсберги. Корабль не выдерживает напора и срочно идет на посадку. В кадре внезапно появляется планета. Корабль плавно садится посреди пустыни, айсберги рушатся вокруг него, поднимая горы песка. Но наш герой уже не внутри. Гоша Куценко стоит на холме и не видит, как за его спиной самый большой айсберг разносит корабль в труху. Он смотрит вниз, где как раз идет какая-то потасовка.
Сражаются два отряда, каждый состоит примерно из двухсот пятидесяти человек (массовка, рендер). В одном отряде все одеты в ярко-красные косоворотки, подпоясаны черными кожаными ремнями, за которые заткнуты большие железные наганы. Это Красные. Лица их простонародны, повадки безобразны. У всех растрепанные кудрявые чубы выбиваются из-под засаленных картузов. Им противостоят Белые — скромные интеллигентные мужчины в ослепительно-белых адмиральских мундирах с золотыми эполетами. На руках у них — белые шелковые перчатки, в руках — сабли, в глазах — 1) гордость за Отчизну, 2) предчувствие разлуки с Отчизной, 3) неизбывная тоска по Отчизне и 4) холодная ярость. (Монтажеру: эмоции можно показать на экране, разделенном на четыре области крестом, Гринуэй-стайл).
Во главе первого отряда — Ванька, нетрезвый и разгоряченный (актер Гармаш). Во главе второго — Колчакъ, сосредоточенный и мрачный (актер Бондарчук-младший).
Звучит музыка битвы.
Один из Белых (тревожно): Колчакъ! Колчакъ! Неужели мы так и поляжем здесь, в этих чуждым наших сердцах… тьфу ты… нашим сердцам равнинам?!
Колчакъ (отмахиваясь саблей от троих Красных): Нетъ!
Первый голос за кадром: Гоша Куценко был образованным юношей и сразу понял, куда попал. Это было славное прошлое его страны. И конечно же, он сердцем почуял, на чьей стороне должен быть в этом бою.
Гоша Куценко улыбкой бежит битву.
Гоша Куценко (с улыбкой): Йобана мааааать!!! (запоздалый бииииип)
Ванька (прочувствованно): Врешь — не возьмешь! Где наша не пропадала! Трем смертям не бывать! Семь раз отмерь! Не уловивши бела лебедя да кушаешь! Покатаюся, поваляюся!
Внезапно Ванька обрывает монолог, выхватывает из-за пазухи баян и начинает голосом актера Боярского петь песню «Полковник Васин» группы «Аквариум». Бойцы обоих отрядов как бы замирают на время композиции, а в кадре начинают проноситься их мечты о будущем, оформленные в анимационном стиле аниматора Татарского. Красные мечтают с мрачным красноватым оттенком, Белые — со светлым беловатым. К концу песни все их мечты как бы сливаются в символический Ин-Янь, который, закрутившись спиралью, взрывается фейерверком. Бойцы отмирают и продолжают сражение.
Колчакъ (заметив Гошу Куценко): Хэлло! Ю фром зэт сайд?
Гоша Куценко (улыбаясь): Ай эм фром хере! (Показывает.) Футюр! Ля Рюсс! Ферштеен?
Колчакъ и Гоша Куценко пытаются знаками продемонстрировать друг другу, что они родом из одной страны. Битва кипит вокруг них с таким расчетом, чтобы у них было время и пространство для объяснений.
На заднем плане таковая атака переходит в авиационный налет, но это не касается наших героев. Белые тем временем гонят Красных за край экрана, те обещают вернуться. Ванька отступает с гордостью, но и с некоторой пьяной развязностью, обещающей скорую встречу.
Колчакъ и Гоша Куценко наконец нашли общий язык и теперь сидят выпивают на вершине бархана. Перед ними разложена вышитая скатерть, на которой умелой рукой расставлены хрустальные плошки с закусками. (Марку водки уточнить у продюсера.)
Колчакъ (в очередной раз заметив Гошу Куценко): А што, паря, вот бы сейчас девку хорошую али двух? Ить как у нас говорят в России: если баба есть в дому, значит есть ее кому!
Гоша Куценко (со скромной улыбкой): А меня Гоша зовут. А вас?
Колчакъ: А меня не зовут, я сам прихожу.
Смех за кадром.
Внезапно в кадр входит женщина (актриса Литвинова). На ней вызывающе скромное вечернее платье с красивыми оборками по нижнему краю. Это Мария, будущая жена Гоши Куценко, живущая в другом времени, но случайно попавшая в начало фильма. Колчакъ не видит Марию, Гоша Куценко тоже не видит, а зритель видит.
Мария (в камеру, ломая руки): Гошенька… Прости меня, дуру грешную… Ребеночек у нас будет, а может быть, даже два. Я давеча к доктору ходила, потом в сберкассу… потом и не помню уж, куда, но только чувствую: сердечко-то мое девичье вот так: стук-стук, стук-стук, вот ровно дятел какой. (Смех за кадром.) А вот еще виделось мне, что ты в другом от меня времени, и что грозит тебе там гибель неминучая… И вот я тебе подарок принесла, чтобы ты мог говорить со мной, мобильник называется. (Показывает. Марку телефона и оператора уточнить у продюсера.) Ты со мной говори, говори, милый, а я… (Внезапно исчезает. Мобильник остается лежать на песке.)
Гоша Куценко (улыбаясь): Вот ведь наваждение… Друг Колчакъ, ты ль видел это? (Поднимает мобильник.) Чу! Телефон! (Нажимает кнопку, раздается звонок.) Алё?
Мария (сквозь треск помех): Милый!.. (Пропадает.)
Знакомый голос за кадром: Наш герой влюбился в эту женщину с первого слуха… (Смех за кадром.) взгляда… (Смех за кадром.) короче, он понял, что ему не судьба без нее жить. И тогда он решил, что найдет ее, чего бы ему это ни стоило.
Звучит песня Киркорова «Зайка моя» в исполнении краснознаменного хора Советской Армии. Гоша Куценко в аллегорической пантомиме демонстрирует Колчаку, что тот должен отправиться с ним на поиски любимой, которая живет в другом времени. Кордебалет из поверженных Красных и здравствующих Белых подтверждает его слова танцем.
Музыка смолкает, и герои, обнявшись, уходят вдаль, где свершается величественный восход солнца — символическая заря тоталитаризма.
Эпизод второй. Время террора
Кремлевский кабинет. Ночь. Под голой электрической лампочкой на деревянном табурете сидит Сталин (актер Ургант-старший) и что-то быстро пишет на бумаге, разложенной на колене. Сталин одет в серую шинель, во рту у него — страшная курительная трубка, лицо его выражает коварство и злонравие. (Крупный план.) Зритель видит бумагу: это приказ о массовых расстрелах. Звучат крики и стоны невинно убиенных, замаскированные под гимн СССР.
Раздается медленный стук в дверь.
Сталин (вынимая изо рта страшную трубку): Войдите, товарищ Берия.
Входит Берия (актер Пельш). Черты его лица не опознаются, все затмевает жуткий блеск круглых очков. Берия одет в серую шинель и всей повадкой своею выражает коварство и злонравие. Говорит тихим леденящим голосом. Под его ногами непрерывно скрипит паркет, даже когда Берия спокойно стоит.
Берия (потирая потные ладони ручек): Мессир, Мария понесла… иль понесет… неважно, впрочем. (Хоровой вздох за кадром.) А важно то, что к ней из глубины веков идут на выручку два отморозка, два злодея: Колчакъ, чье имя ненавистно мне и тот, другой; прозвание его я не решусь произнести в Кремле. А тут еще война некстати.
Титр (кровавые цифры во весь экран): «22.06.1941, 5:40 AM».
Сталин: Какая неприятность.
Голос Марии за кадром: Ироды!
Сталин торопливо крестится, очки Берии нехорошо сверкают.
Сталин: А с кем воюем?
Берия: Известно с кем — с Германией, мессир. Вы что же, сводок наших не читали?..
Сталин: А, ну да. Ладно, тогда всех вот этих (Потрясает подписанной бумагой.) — не на расстрел, а на фронт. А тех двоих — найти и обезвредить.
Берия: Извольте-с. (Берет бумагу, удаляется.)
Сталин задумчиво засовывает страшную трубку в рот, встает с табуретки и подходит к окну. Камера перемещается вслед за ним, и зритель как бы его глазами видит, что на Красной площади уже рассвело. По ней нескончаемой вереницей движутся плохо одетые люди с мотыгами и палками в руках. Люди понуро глядят в землю; их погоняют сытые лоснящиеся всадники в буденовках и с наганами; это Энкаведешники. В руках у некоторых из невольников транспаранты: «Ура», «За Родину», «За Сталина», «На Берлин». Звучит грозная торжественная музыка, переходящая в стоны, всхлипы и орудийные выстрелы.
Камера приближается к толпе и в кадре появляются два человека, резко отличающиеся от прочих. Это Колчакъ и Гоша Куценко. Колчакъ по-прежнему в белом мундире, голова его перевязана тряпицей. Гоша Куценко одет в серую шинель, из кармана которой высовывается мобильник. В руке у него ружье.
Гоша Куценко (улыбаясь): Связь тут ни к черту. Третий день не могу дозвониться. Мы кстати где сейчас?
Колчакъ (флегматично): Говорят, сорок первый.
Гоша Куценко что-то лихорадочно считает в уме, шевеля губами.
Гоша Куценко (яростно улыбаясь, страшно кричит): А! А! Война! Репрессии! Сталин!
За кадром раздается демонический хохот, люди вокруг наших героев шарахаются в стороны.
Гоша Куценко (успокоившись, с улыбкой): А ведь Мария предупреждала меня, что здесь нас могут убить. Колчакъ! Колчакъ! А что, если это МЫ убьем Сталина и освободим народы? Вот у меня и ружье есть. Тогда история изменится, и Пророчество не сбудется, и мы с Марией сможем…
Голос Марии за кадром: Сможем, милый, сможем…
Колчакъ: Я сильно сомневаюсь в этом. Свойства пространственно-временного континуума таковы, что…
Колчакъ выхватывает из-за пазухи гитару и исполняет песню Меладзе «В середине лета». Массовка танцует. Прячась за танцующими, к героям приближаются конные Энкаведешники. К концу песни герои полностью окружены.
1-й Энкаведешник: Энки видит!
2-й Энкаведешник: Энки знает!
3-й Энкаведешник: Энки спуску не дает!
Энкаведешники хватают наших героев и вяжут их толстыми грязными веревками. Гоша Куценко отбивается, расшвыривая противников при помощи тайных боевых приемов. Слышны: крики дерущихся, хруст ломающихся костей и бодрая современная музыка. (Монтажеру: драку нарезать фрагментами по 0,5 секунды.) В окно за этой сценой задумчиво наблюдает Сталин.
Внезапно Гоша Куценко видит Сталина. Лицо Гоши озаряет светлая детская улыбка; он хватает ружье и стреляет в ненавистное рябое лицо. Слоу-тайм: медленный пролет дроби над Красной площадью. Голоса и шумы понижаются и звучат гулко и загадочно. Дробь долетает до окна (время восстанавливается) и рикошетит от бронированного стекла.
Колчакъ (страшно кричит): А я ведь тебя предупреждал, дура!..
Голос Марии за кадром: Милый!..
Энкаведешники нехорошо скалятся. Сталин курит. Гоша Куценко с безвольной улыбкой сидит на земле. Колчакъ стоит в нелепой позе, олицетворяя поруганную предусмотрительность. Внезапно свет в кадре мигает и вместо солнечного становится светом холодных люминесцентных ламп. Зритель видит, что Кремль как бы изображен на холсте, нарисованный Сталин вовсе не страшен, а массовка вокруг — всего лишь грубые компьютерные модели.
Гоша Куценко (с испуганной улыбкой): Где мы, Колчакъ?
Колчакъ: Забей, друг. Мы в твоей голове. В твоей голове. В твоей голове. В твоей голове. (Эта фраза повторяется и повторяется, постепенно затихая.)
На лице Гоши Куценко сквозь улыбку начинает просвечивать понимание. Но тут свет окончательно гаснет, и зритель некоторое время наблюдает лишь черный экран. Слышны тяжелое дыхание Гоши Куценко и частый глухой стук его сердца.
Эпизод третий. Время любви
Свет медленно разгорается. Колчакъ и Гоша Куценко находятся на опушке леса. Раннее лето. Поют птицы, вдалеке журчит ручей, играет музыка в стиле New Age. Рядом на траве спит женщина. Это Мария. Она заметно беременна.
Колчакъ (с отвращением): Ты опять переместился, зараза.
Звонит телефон. Мария спросонок начинает шарить вокруг рукой. Гоша Куценко, улыбаясь, с любовью смотрит на нее. Наконец Мария находит трубку.
Мария: Алё?.. Милый…
Гоша Куценко вскакивает на ноги.
Гоша Куценко (с ошарашенной улыбкой): Какой еще милый? Я же здесь! Мария! Мария! Проснись! У нас будет ребенок!
Он выхватывает у Марии телефон и яростно топчет его ногой. Колчакъ смотрит на него со все возрастающим омерзением. Мария плачет. Внезапно из-за дуба выходит человек шляпе и темных очках. Это Колдун (актер Мерзликин). Он ведет за руку маленького испуганного мальчика, который все время дрожит и оглядывается.
Колдун (таинственно): Я вижу, у вас семейные проблемы.
Колчакъ: А вы, собственно?..
Колдун: Я — лекарь душ! (Запахивает воображаемый плащ. Мальчик сжимается.) Вот у них — проблемы. Я их решу. Все просто, мой белогвардейский друг. (Обращается к Гоше Куценко.) Вам не хватает взаимопонимания с женой. А все потому, что вы — не она. (Смех за кадром.) Но это ничего. Я сделаю так, чтобы вы познали друг руга полностью.
Колдун вздевает вверх руки. В одной руке продолжает болтаться потерявший сознание ребенок. Раздается мощный немузыкальный аккорд, и все затягивается дымом.
Когда дым рассеивается, зрители видят мертвого Колчака. Он погиб за Родину. (Всхлипы за кадром.) Гоша Куценко и Мария неподвижно лежат на траве. Две рядом стоящие сосны как-то неестественно трясутся и раскачиваются. Собственно, теперь сосны — это наши герои, а в телах Гоши и Марии находятся души деревьев, не слишком любознательные.
Колдун (бросая ребенка на землю): Ну вот, голубчики. Постоите тут, в лесочке, лет пятьдесят, узнаете, почем фунт лиха в базарный день! А? Каково?!
Делает странный жест рукой, тела Гоши Куценко и Марии исчезают, ребенок тоже исчезает, вслед за ними исчезает и сам Колдун.
Звучит пронзительная печальная мелодия. В кадре остаются только две сосны. Они отчаянно скрипят и тянут друг к другу ветви. Одна из сосен заметно беременна.
Эпизод четвертый. В больнице
Операционная. На столе разложен Гоша Куценко с обритым и вскрытым черепом. Его мозг пульсирует и дрожит. Рядом стоит Доктор Хаус (актер Лори) и суетятся какие-то невнятные люди в белых халатах. В руке у Доктора Хауса трость с набалдашником в виде собачьей головы.
Доктор Хаус: Интересный случай. Похоже, мозг больного прямо-таки переполнен кашей из отрывочных сведений и непереваренных данных. В нем обитают чудовища, потому что разум его спит. (Задумчиво тычет тростью в открытый мозг. Ноги и руки Гоши Куценко конвульсивно дергаются.) Вот. Спит и не хочет просыпаться. (Тычет сильнее.)
Гоша Куценко открывает глаза, улыбается и страшно кричит. Крупным планом — его рот. Внезапно крик прерывается и рот со стуком захлопывается. Гоша Куценко умирает. Вместе с ним символически умирает отечественный кинематограф.
Доктор Хаус: Коллеги! Мы его потеряли.
Доктор Хаус выхватывает из-за границы кадра пианино, садится за него и начинает играть и петь песню Псоя Короленко «Боженька-Божок». Вначале он поет один, но затем к нему присоединяется хор из врачей, потом подключаются Красные, Белые, Энкаведешники, а также хиппи, панки, гопники, эмо и завсегдатаи сайта Упячка.ру. Хор их грохочет, заполняя все пространство кинозала, по экрану летает обнаженная Мария верхом на Берии и яростно хохочет. Все они — и Мария, и Берия, и даже Доктор Хаус — заметно беременны.
Титры
(c)перто с ЖЖ mcdowns